Мифы и герои Древней Руси [2013, худож. В. Пуховский] - Автор Неизвестен -- Мифы. Легенды. Эпос. Сказания

дождит, неделя за неделей встает, как трава растет, год за годом летит, как река бежит. Проснулся Добрыня. Припал он к матушке сырой земле и слышит — стонет земля. Вскочил богатырь на коня, ударил его плеткой между ушей и понесся напрямик. Реки да озера перескакивал. Не в ворота въехал, а через городскую стену перепрыгнул. А в городе Рязани к свадебному пиру готовятся.

Переоделся Добрыня в скоморошье платье и пришел на пир свадебный. Стоят столы белодубовые, ведра с зеленым вином, угощения богатые. Сунулся молодой Добрыня к столу, а ему и говорят:

— Твое место скоморошье на печке да на запечке!

Вскочил он на печку муравленую, заиграл в гусельки яровчатые и запел:

— Шел детинка по лужочку,

Он не в шубе, не в кафтане,

В белом балахоне.

Несет гусли под полою,

Под полою правою.

Ой, вы, гусли, поиграйте

Да хозяев позабавьте!

Смеются гости, а матушка глянула и узнала сына своего Добрыню Никитича. Тут и Купавна его признала. Изгнали лихого человека, а молодого богатыря Добрынюшку за стол сажали, вином угощали и великой честью чествовали.

Алеша Попович и Тугарин Змеевич

Зародился светел месяц в небе, а на земле, в славном городе Ростове, родился русский богатырь Алеша Попович. Стал он скоро ходить, как сокол летать. Громко говорить, как в трубу трубить. Копьем он играл, будто прутиком, а стрелу пускал в цель за семь верст. И собрался он по свету побродить, людей посмотреть, себя показать. И напутствовала его матушка такими словами:

— Не хвались, Алеша, со двора едучи, а похвались, ко двору приезжаючи.

Был у них дома конь. На сухом корму питался. Хороший конь. Вывел Алеша коня из конюшни, сел на него, он и пал на колени.

— Этот конь для меня не конь, — сказал Алеша и пошел пешим.

Долго ли, коротко шел, привелось ему ночевать под дубом в лесу. Прилетел ворон, сел на дуб и закаркал.

— Что ты каркаешь, ворон? Говори по-человечьи! — приказал Алеша.

И говорит ворон:

— Найди, богатырь, на пригорке березу. Под той березой во мху дверь. Открой эту дверь, там конь тебе будет.

Утром проснулся Алеша Попович и не знает, наяву это было или во сне привиделось? Однако встал и пошел туда, куда указал ему ворон. И верно, под березой за дверью во мху открылась тайная конюшня. Вывел коня богатырь, а он худой, ребра на коже рисуются. Пустил его Алеша на луг, дал воды ключевой, и стал конь гладким и крепким. Настоящий богатырский конь!

Поехал Алеша Попович в чистое поле поохотиться. Ездил-гулял по чистому полю, ничего не увидел: ни птицы перелетной, ни зверя прыскучего. Только наехал на три широкие дороги. Между тех дорог лежит горюч-камень. На камне написано: первая дорога во Муром. Другая дорога в Чернигов-град. Третья — в места непроезжие.

И поехал храбрый Алеша Попович по третьей дороге. Доехал до Сафат-реки. Раскинул белый шатер. Коня стреножил и пустил на зеленый луг. И лег в шатер опочивать. Прошла ночь осенняя, встал Алеша рано-ранешенько. Утренней зарей умывается, белым туманом утирается. Тут явился перед ним калика перехожий.

— Видел я Тугарина Змеевича, — говорит калика перехожий. — В вышину он с дуб кряжистый, в плечах косая сажень, между глаз каленая стрела уместится. Конь под ним лютый зверь, из ноздрей пламень пышет, из ушей дым столбом стоит. Ищет Тугарин Алешу Поповича.

И сказал тогда Алеша Попович:

— Добрый человек, калика перехожий, дай мне твое платье худое, каличье и возьми мое богатырское.

Нарядился Алеша каликою перехожим. Взял посох дорожный весом в пятьдесят пудов, сунул за пояс кинжал булатный и пошел к Сафат-реке. Завидел его Тугарин, заревел зычным голосом. Дрогнула от его рева зеленая дубрава, изогнулись, заскрипели деревья, прилегла к земле трава.

— Гой еси, калика перехожий! — вскричал Тугарин Змеевич. — Не слыхал ли, не видал ли молодого Алешу Поповича? Я бы Алешу конем потоптал, я бы Поповича копьем заколол, я бы богатыря русского огнем спалил!

Алеша Попович руку к уху приложил и говорит старческим голосом:

— Ох ты гой еси, Тугарин Змеевич! Подъезжай поближе ко мне, не слышу я, что молвишь.

Подъехал к нему Тугарин Змеевич, а Алеша Попович хлестнул его по голове посохом булатным. Упал Тугарин на сыру землю. Тут только и догадался:

— Не ты ли, хитрый калика перехожий, и есть Алеша Попович? Он лишь мог меня осилить. Давай с тобою побратаемся.

Не поверил Алеша врагу коварному, привязал его к коню, а платье его дорогое на себя надел. Едет он по берегу Сафат-реки, победе своей радуется.

Прослышал богатырь Илья Муромец, что Тугарин-Змей хочет расправиться с Алешей Поповичем, и выехал ему навстречу. Увидел он Алешу Поповича в платье змеином и решил, что едет Тугарин-Змей. Выдернул Илья боевую палицу в тридцать пудов и бросил ее со всего маху. Угодила палица в грудь Алеше Поповичу и вышибла его из седла.

Соскочил с коня Илья Муромец, хотел уже голову Змею отсечь, как узнал в лицо Алешу Поповича, своего младшего брата названого.

— Убил я брата любимого! — горевал он.

А Тугарин-Змей в ту пору от пут освободился, расправил крылья и взмыл в небо. Тут и очнулся Алеша. Увидел улетающего Тугарина и взмолился небу:

— Собери тучу грозную с градом, с дождем!

Налетела темная туча, стеной стал ливень проливной. Намокли крылья Тугарина. Грохнулся он на землю. Не стал медлить Алеша Попович, вскочил Змею на черную грудь и отсек ему голову. Так и пропал злой Тугарин Змеевич.

Садко и гусли его волшебные

В славном Новгороде жил Садко. Не был он богатырем. Но слава о нем по всей земле русской шла. Потому как был он великим гусельщиком. Ходил Садко по честным пирам, потешал купцов, бояр да простой люд.

И вот как-то пришел он на Ильмень озеро, сел на синь-горюч камень и начал играть в гусли яровчатые. Волшебные то были гусельки, всякого плясать заставляли. И от песни Садко ноги сами в пляс пускались:

— Из-под белой березы

Бежит речка невеличка,

Бежит речка невеличка,

Вода ключевая.

Как по этой быстрой речке,

Как по этой быстрой речке

Плывет селезенко,

Плывет селезенко…

Играл Садко весь день с утра до вечера. А к вечеру озеро расходилось, волна с песком смешалась. И тут вышел из озера царь Морской. Борода